Отметины рыжего леса

Можно сказать, Николая в родное село вернула его Светлана. В ту пору он работал в Объячевском АТП. За плечами – Чёрнышская школа, Ношульское профтехучилище, где получил профессию механизатора. Потом в Сыктывкаре учился на водителя. Служил в армии, после чего и устроился на автопредприятие. В то же время в Чёрныш приехала его Светлана.
– Она здесь, а моя работа в райцентре, – вспоминает Николай Григорьевич. – Как-то нехорошо это. Поэтому я вернулся в родное село, стал работать на совхозном молоковозе.
И всё пошло своим чередом. Тихая светлая семейная жизнь. Подрастали дочки – Катя и Таня. Светлана Ивановна работала в школе. Николай Григорьевич вскоре перешёл из совхоза в лесничество. Так его главное увлечение нашей северной тайгой стало и любимым делом-кормильцем.
О чернобыльской трагедии в Чёрныше узнали вместе со всей страной. Она поначалу воспринималась чем-то далёким, произошедшим где-то там. Хотя из Чёрныша военкомат уже призывал зрелых мужчин на ликвидацию последствий аварии на АЭС. Но они уехали-приехали, ничего толком не рассказывали.
– Помнится, как в ноябре 1987 года пришла повестка на сборы, ни о чём плохом, ни о какой трагедии не думалось, – говорит Николай Григорьевич. – Мы вроде бы второй партией из Чёрныша поехали...
– Нет же! – перебивает мужа Светлана Ивановна. – Ты уже в третий призыв ушёл. Из Чёрныша по два-три человека выезжало. Помнишь, в повестке было сказано: прибыть в Усть-Лопъю к семи часам утра на автобус. Спозаранок ушёл, и лишь через две недели письмо пришло – из Златоуста, а потом ещё через пару дней второе письмо, в котором ты просил, дескать, сюда не пишите, потому как направляют куда-то на Украину.
– Действительно, так и было, – соглашается Николай Григорьевич. – Помнится, один поселковый из нашей команды напился, видимо, с вечера ещё. Так его обратно домой отправили. Тогда мы ещё жалели: дескать, ни за что пострадал. А потом, уже через годы, сожалел, почему я сам не напился? И меня бы туда не взяли, в тот ад...
В Златоусте Челябинской области рядовой запаса Овчинников с товарищами прошёл курсы по специальности химика-дегазатора. Их обучали обращаться с приборами и аппаратами, которые могут понадобиться позже. Пригодились...
Вторым почтовым адресом стал Славутич. И по сей день это, пожалуй, самый молодой украинский город. Решение о его строительстве было принято 2 октября 1986 года, то есть в год аварии на Чернобыльской АЭС. Уже через месяц началось проектирование, а в декабре началось само строительство силами восьми советских республик. Впоследствии появились кварталы: Бакинский, Белгородский, Вильнюсский, Добрынинский, Ереванский, Киевский, Ленинградский, Московский, Рижский, Таллиннский, Тбилисский, Черниговский, Печерский.
В 1987 году, когда рядовой запаса Овчинников стал ликвидатором, уже начали заселять людей в готовые квартиры. Новыми жителями стали, в основном, работники Чернобыльской АЭС и их семьи. Правда, вряд ли они чувствовали себя счастливыми новоселами, ведь 27 апреля 1986 года большинству пришлось срочно эвакуироваться из Припяти – города, бывшего в своё время девятым советским атомоградом, который располагается в двух километрах от атомной электростанции.
Николаю Григорьевичу оба города знакомы. Но по-своему. В Славутиче он не был. Город ему знаком только по почтовому адресу. Часть, в составе которой наш земляк участвовал в ликвидации последствий чернобыльской катастрофы, располагалась неподалёку от Славутича.
– Там много таких палаточных городков, как наш, было, – вспоминает «чернобылец». – Мы находились почти на самой границе с 30-километровой зоной отчуждения. А работали, понятное дело, в той самой зоне.
Николай Григорьевич вёл радиационную разведку для определения степени заражённости различных объектов. У него было 87 выездов на саму станцию. Проверяли различные объекты и технику, которая отрабатывала свою смену в зоне, и, конечно же, самих ликвидаторов. Работали, вспоминает, в тяжёлых условиях. К опасности от радиации, этого невидимого врага всего живого, «чернобыльцы» относились, как говорится, философски. Не меньшую угрозу представляла радиоактивная пыль, которая покрывала всё: здания, деревья, технику, людей. При дыхании она проникала человеку внутрь.
– Нам выдавали марлевые повязки, – говорит, вздыхая, мой собеседник. – Какая она защита?! Но и её, бывало, срывали, так как неудобно и непривычно в маске работать.
Многое до сих пор стоит перед глазами, будто вчера было. И немало странных до жути картин довелось видеть. Был он по делам радиационной разведки в Припяти, в других населённых пунктах на территории 30-километровой зоны. Говорит, заглянешь в окна дома, а внутри обстановка – хозяева будто на пять минут вышли. Заходили в какую-то школу – такая же картина: вот-вот ученики с переменки в классы зайдут. Но при этом везде слой пыли. Потряс Николая Григорьевича, человека таёжного, тамошний лес. Он стоял, в основном, рыжий от «радиационного пожара», который опалил и моего собеседника.
Этот чернобыльский след проявился не сразу. По прибытии домой Николай Григорьевич продолжил работать в лесничестве. 1 мая 1988 года справили новоселье. Овчинниковым дали дом, в котором до того находилась контора лесничества. Сначала обрадовались. Но оказалось, что пустовавшее какое-то время здание не проветривалось, и в подполье пошёл грибок. Пытались избавиться, да не получается до сих пор. «Чернобыльцам» полагается бы предоставление жилья, но нынешний дом, по мнению официальных инстанций,  вполне пригоден, и поэтому Овчинниковых пока даже в очередь не ставят.
Полученное радиационное заражение, словно тот же грибок, начал подтачивать и здоровье Николая Григорьевича. Если до Чернобыля, говорит, не знал, что такое больница, то после дорога туда стала привычной. И операция была на лёгкие, и инвалидность получил. В последнее время всё чаще и чаще сердце даёт о себе знать.
Из-за болезни пришлось в своё время и из лесничества уйти. В окрестных лесах ему каждая тропинка знакома. Но как-то сам заметил, что начал теряться. Идёшь, говорит, по лесу, вдруг голова закружится. Придёшь в себя и не знаешь, куда дальше идти. Пришлось оставить любимую работу, чтобы и самому не пропасть, и товарищей не подвести. До выхода на пенсию дорабатывал в школьной котельной.
Десять лет назад Николаю Григорьевичу первому из прилузских «чернобыльцев» вручили медаль ордена «За заслуги перед Отечеством» II степени. Имеются у него и другие знаки отличия за участие в ликвидации последствий аварии на Чернобыльской АЭС.
Он не ропщет на судьбу. Конечно, для него лучше, если бы не было таких сборов в его жизни. Но случилась трагедия, и кому-то надо было помогать людям. Вот и помогал. Только вот отметины рыжего леса слишком уж часто дают знать о себе.
Константин СЕРДИТОВ.
Фото автора.